Ганс Христиан Андерсен
Дурень Ганс
Жил в усадьбе старик хозяин, и было у
него два сына, такие умники, что и
вполовину хватило бы. И решили они
посвататься к королевне, - отчего же нет?
Она сама объявила, что возьмет в мужья
того, кто за словом в карман не лезет.
Двое умников готовились целую неделю;
больше у них не было времени, да и того
достаточно: начатки знаний у них были, а
это очень важно. Один знал наизусть весь
латинский словарь и местную газету за три
года, с начала до конца и с конца до начала.
Другой изучил всю цеховую премудрость:
что какому цеховому старшине полагается
знать; стало быть, мог рассуждать и о
делах государственных - так, по крайней
мере, он сам полагал. Кроме того, он был
франт и умел вышивать подтяжки, а это
немалое искусство.
- Королевна будет моей, - говорил и тот и
другой.
И вот отец дал каждому чудесного коня;
тому, который знал словарь и газету, -
вороного, а тому, который был цеховым
знатоком и умел вышивать, - белого. Оба
смазали себе уголки губ рыбьим жиром,
чтобы губы легче двигались. Все слуги
высыпали во двор поглядеть, как женихи
сядут на коней. И вдруг прибежал третий
брат. Всего-то ведь их было трое, но
третьего никто и в расчет не брал. Он был
вовсе не такой ученый, как братья, и
называли его попросту - Дурень Ганс.
- Вы куда это собрались, что так
распарадились? - спросил он.
- Ко двору. Хотим выговорить себе
королевну. Или ты не слыхал, о чем
трезвонили по всей стране? - И они
рассказали ему, в чем дело.
- Эге. Так и я с вами, - сказал Дурень Ганс.
Братья только засмеялись и тронулись в
путь.
- Отец, давай и мне коня! - закричал Дурень
Ганс. - И меня разбирает охота жениться.
Возьмет меня королевна - ладно, а не
возьмет - я ее возьму.
- Полно пустое болтать, - сказал отец. - Не
дам я тебе никакого коня. Ты и говорить-то
не умеешь. Вот братья твои - те молодцы.
- Не дашь коня - возьму козла, - сказал
Дурень Ганс. - Козел мой собственный и
небось довезет меня. - И он уселся на козла
верхом, ткнул его в бока пятками и
помчался по дороге во всю прыть .- Го-го!
Берегись! - крикнул он и запел во все горло.
Братья же ехали да ехали потихоньку
вперед, не говоря ни слова: им надо было
хорошенько обдумать заранее все красные
словца - сразу-то ведь они в голову не
придут.
- Го-го! Берегись! - закричал им Дурень
Ганс. - Гляньте, что я на дороге нашел. - И
он показал им дохлую ворону.
- Дурак, - сказали они. - Куда она тебе?
- Я ее королевне подарю.
- Подари, подари! - засмеялись они и
поехали дальше.
- Го-го! Берегись! Гляньте, что я еще нашел.
Это не каждый день на дороге валяется.
Братья поглядели.
- Дурак, - сказали они. - Это же просто
деревянный башмак, да еще без передка. Ты
и его королевне подаришь?
- Непременно, - сказал Дурень Ганс.
Братья засмеялись и уехали вперед.
- Го-го! Берегись! - опять закричал Дурень
Ганс. - Час от часу не легче. Вот это так
находка из находк!
- Ну, что ты там еще нашел? - спросили
братья.
- О-о, - сказал Дурень Ганс. - Просто и слов
не подберешь. То-то королевна обрадуется.
- Фу, - сказали братья. - Да это же грязь,
прямо из канавы.
- Верно, - сказал Дурень Ганс, - первейшего
сорта грязь. На ладони не удержишь, так и
ползет. - И он наложил себе грязи в карман.
А братья помчались от него во всю прыть,
приехали целым часом раньше и
остановились у городских ворот, где
женихам выдавались очередные номерки.
Потом их всех выстроили в ряд, да так
тесно, что им и шевельнуться нельзя было.
И хорошо, что так, а то они исполосовали бы
ножами друг другу спины за то лишь, что
одни очутились впереди других.
Все жители страны столпились у дворца и
заглядывали в окна: всем хотелось видеть,
как королевна принимает женихов. А женихи
входили в залу один за другим, и как кто
войдет, так язык у него и отнимается.
- Не годен, - говорила королевна. -
Следующий!
Вот вошел старший брат, который знал
наизусть словарь. Но он уж позабыл все,
пока стоял в очереди, а тут - паркет
скрипучий, потолок зеркальный, так что
видишь себя самого кверху ногами, и у
каждого окна по три писца да по одному
писаке, и все записывают каждое слово,
чтобы сейчас же тиснуть в газету да
продать за два скирллинга на углу. Просто
ужас! К тому же печку в зале так натопили,
что она раскалилась докрасна.
- Какая жара здесь, - сказал жених.
- Отцу моему вздумалось поджарить
молодых петушков, - сказала королевна.
- Э-э... - сказал жених и запнулся: к такому
разговору он не приготовился и не нашелся,
что сказать в ответ, - сказать-то ведь надо
было что-нибудь остроумное. - Э-э...
- Не годен, - сказала королевна. - Вон!
И пришлось ему убраться вон. Вошел
второй брат.
- Ужасно жарко здесь, - сказал он.
- Да, мы сегодня поджариваем молодых
петушков, - сказала королевна.
- Ка-ак? Ка... - сказал он.
И все писцы записали: "Ка-ак? Ка..."
- Не годен, - сказала королевна. - Вон!
Следующим был Дурень Ганс. Он въехал на
козле прямо в залу.
- Ну и жарища тут, - сказал он.
- Это я молодых петушков поджариваю, -
сказала королевна.
- Славно, - сказал Дурень Ганс. - Так и мне
заодно можно зажарить мою ворону?
- Отчего же нельзя, - сказала королевна. -
Но у вас есть в чем жарить? У меня нет ни
кастрюльки, ни сковородки.
- У меня найдется, - ответил Дурень Ганс. -
Вот посудина, да еще с ручкой. - И он
вытащил старый деревянный башмак с
отколотым передком и положил в него
ворону.
- Да это целый обед! - сказала королевна. -
Только где же мы возьмем подливки?
- У меня в кармане, - ответил Дурень Ганс. -
У меня ее столько, что хоть отбавляй. - И он
полил ворону грязью из кармана.
- Вот это я люблю, - сказала королевна. - Ты
за словом в карман не лезешь. Тебя я и
возьму в мужья. Но знаешь, каждое слово,
что мы сказали и скажем, записывают и
печатают в утренней газете. Видишь, у
каждого окна три писца да еще старший
писака. Всех хуже самый главный, он ведь
ничего не понимает.
Это она уж нарочно сказала, чтобы
напугать Дурня Ганса. И все писцы при этом
заржали и посадили на пол по жирной
кляксе.
- Большие господа, как видно, - сказал
Дурень Ганс. - Сейчас я разуважу самого
главного.
И он недолго думая выворотил карманы и
залепил главному писаке все лицо грязью.
- Ловко, - сказала королевна. - У меня бы
так не вышло. Ну, да я подучусь.
И стал Дурень Ганс королем: женился,
надел корону и сел на трон. Мы же взяли все
это прямо из газеты главного писаки, а на
нее положиться нельзя.